Размышления во время причастия

День склонился к вечеру. Но как много событий совершилось в этот день.На Голгофском холме стало, наконец, тихо. Приближалась суббота. Но тишина эта не была обычной, так хорошо знакомой нам: это была тишина, зараженная грозовым зарядом.
Где-то в укромном уголке спрятался тот, кто сейчас считает сребренники, но они его не радуют, они жгут ему руки.
Где-то находится тот, кто еще вчера провел свою ночь в темнице, но для которого наступила сегодня ночь освобождения. Он с трудом соображает, что же все-таки случилось, вместо него, распяли другого. Можно было бы радоваться вновь обретенной жизни, а радости нет: оказывается, дело не только в свободе и жизни, дело еще в справедливом обретении этой свободы и жизни, дело еще в свободе совести. А правда попрана, поругана.
Где-то собралось несколько законников и обсуждают случившееся, они хорошо знают теперь, что пригвоздили Невинного. И эта прежде столь желанная смерть Его теперь мучит их совесть, лишает их покоя, обвиняет, судит…
Где-то впотьмах страдает жена Пилата, страдает жестоко и мучительно… В минувшую ночь она так много пострадала ради Него, ныне Распятого, но спасти Его она так и не смогла: Пилат не откликнулся на ее вопль, хотя она и предупредила его.
Где-то сидят воины. Им необходимо выпить что-нибудь покрепче, чтобы скорее опьянить себя и не думать о случившемся. Они поносили Распятого, они плевали Ему в лицо, они пригвоздили Его ко кресту. Теперь их жестоко и невыносимо мучит совесть. О, если бы скорее убежать от этой позорной и грязной действительности! Если бы скорее забыть об этом постыдном деле! Но можно ли забыть о нем? Никогда! Воспоминания о Нем будут их сопровождать до могилы, совесть будет жечь их, прежняя радость уже никогда не возвратится к ним. Не лучше ли уйти из жизни? Но там, в преисподней, они будут помнить о том, что они сделали.
Где теперь ученики Распятого? Рассеялись, разбежались…
Сердца их гложут сомнения, раскаяние, отчаяние: они не могут понять, как все-таки могло случиться, что Учитель их распят и теперь во гробе. Они не понимают более Бога!
Где-то и те, кому Он прежде служил, кого исцелял, очищал от проказы, освобождал от нечистых духов. Где же они? Где благодарность их? Они оставили Его в беде, в страданиях, в смерти! Но как же они могли допустить подобное?
Где-то римский сотник приобретал новое познание. Он хорошо понял, что на кресте висел “истинный Сын Божий”. Но еще он не знает, стыдится или радоваться ему от этого познания, утешаться ли ему этим познанием или осуждать себя за него.
Где-то люди собирались небольшими группами. Сегодня они были зрителями страшнейшей трагедии, торжества неправды и лжи, творимой руками тех, кто заявил, что они благочестивы и праведны во всем. Они рано пришли на Лобное место, чтобы занять удобные места и видеть происходящее, видеть казнь Праведника. Но видели они слишком много. Они не могут ни понять, ни усвоить происшедшего. Они не только были свидетелями того, как Он умирал, но они пережили землетрясение, они видели, как опрокидывались скалы, как омрачилось солнце, как оно померкло. Теперь они боятся надвигающейся ночи и приближающегося сна, чтобы вновь не ожили жуткие воспоминания.
Где-то люди тщательно закрывают свои окна и двери на засовы.
Совершилось так много событий. Но что же фактически совершилось? Одного человека убрали из своей среды! Его извергли, вырвали, как плевел. Но вот теперь все вдруг поняли, что совершили великое злодеяние, великое преступление, которому не может быть оправдания. И может ли быть ему прощение?
Толпы людей кричали тогда: “Распни Его!” Но этот крик коренился гораздо глубже, нежели просто в жажде зрелища.
Тогда кричали: “Кровь Его на нас и наших детях!” Теперь оказалось, что люди сказали слишком много, что они прокляли себя. Это Кровь святая. Проливать Ее в негодовании и ярости нельзя.
Тогда Он возопил: “Совершилось!” Стоявшие у креста ясно слышали это слово. Но какая бездна смысла и значения заключается в этом единственном слове! Что же совершилось? Совершилось великое спасение грешникам!
Таковы были настроения этого вечера в пятницу великого Распятия. Люди оказались свидетелями, очевидцами и участниками этого постыдного преступления. И как же им хотелось правильно понять происшедшее на Голгофе! Однако в тот вечер решительно все представлялось крайне непонятным и таинственным.
И все же кто-то провел этот вечер иначе, нежели остальные. Вот пришли два мужа. Завтра суббота. Не положено, чтобы казненные висели на кресте в субботу. Необходимо положить тела в гробы, пока еще не наступила ночь. Они получили разрешение правителя, высшего в стране начальства, чтобы снять с креста великого Казненного и положить Его во гроб. Это Иосиф из Аримафеи и Никодим, приходивший некогда к Иисусу ночью, ныне уже, бесспорно, переживший столь непонятное и тайное для него рождение свыше от воды и Духа. О первом из них сказано, что и он был учеником Христа, правда, особым, “тайным”. Он не осмеливался открыть себя в светлый ясный день, а только по вечерам, во тьме ночи. С Никодимом, вероятно, происходило подобное же. С ними совершилось великое чудо: они забыли свои прежние опасения и соображения и один из них представил свой новый гроб для погребения святого Тела, а второй принес благоухающее миро для помазания этого Тела, чтобы предохранить Его от тления и разложения.
О чем помышляли в тот вечер оба эти мужа? Ясно было, что тело Христово оказалось для них тем центром, вокруг которого вращались для них события этого вечера.
Мертвый Христос! Тот, кто так много трудился и изнемогал, Кого любили и почитали многие, ушел от них. Но ведь Он не мог уйти от них навсегда, они не могли бы представить себе этого. Вот поэтому полагали они необходимо, по крайней мере, сохранить Его Тело. Для этого и благовония. Но что же им предстояло потом делать с этим телом, они не могли себе представить тогда. Так поступает плоть человека, захваченная высшим чувством, которое, к сожалению, скоро минует, забудется и исчезнет. А потом?
Смерть оказывает порою величайшую услугу оставшимся в живых. Она помогает уяснить им отношения к почившим. У могилы мы начинаем видеть с предельной ясностью и несомненной четкостью, кем почившие были в свое время для нас. Тогда мы начинаем видеть и то, правильно ли мы относились к ним. У гроба поэтому многие начинают раскаиваться в неправильной и порочно прожитой жизни, и для них это несомненное благо. Теперь они готовы были бы принести необходимые жертвы, чтобы только повернуть жизнь вспять, возвратить прошлое, чтобы упущенное можно было наверстать и скверное исправить, но возвратить уже ничего нельзя. Поздно! Блудный сын, оказавшись у гроба матери, уже не в состоянии исправить причиненного ей зла, упразднить тех оскорблений, которые он нанес ей, продлить дни жизни, которые он так сознательно и настойчиво укорачивал.
Благодарение Богу за то, что у трапезы Господней дело обстоит не так: там можно, наоборот, освободиться от этого греха и зла, которое совершено было по отношению к Умершему и Воскресшему. Мать ушла и уже не вернется больше. Он же умер, но и воскрес, воскрес ради нашего оправдания. Итак, еще не все потеряно для нас, а приобрести можно несравненно больше. Пусть же воспоминание о Нем не угаснет в нас, как свет того дня.
Там, у гроба, в который положили Тело Иисуса Христа, Иосиф и Никодим приняли святое решение никогда уже более не стыдиться исповедания Христова, не стыдиться быть Его учениками. Никакие угрозы мира не смогли бы теперь поколебать их в этом решении. Христос глубоко вошел в их жизнь. Его истина стала для них содержанием жизни, силой, которая будет двигать их на подвиги благочестия. Может быть, именно поэтому они пожелали иметь место, куда могли бы приходить почаще, чтобы вспоминать о Нем. У могил на кладбище обычно ставят скамейки, чтобы сесть, чтобы вспомнить дорогих усопших. Но еще лучше, если эта скамейка превратится в место горьких слез сокрушения и раскаяния в неправильно прожитой жизни, местом, где человек окончательно осудит себя. Тогда перед нашим мысленным взором пронесутся воспоминания о почившем, его слова и образы его дел.
Но может ли сообщить нам истинную радость почивший Христос? Что нам делать в такой день, когда мы вспоминаем смерть Христову? Следует ли нам сейчас ломать свою голову над такими загадками? Или, может быть, нам гораздо лучше разразиться слезами полного сокрушения? Может быть, нам стоит вспомнить свою неверность, свой грех перед Ним?! Это будут благословенные воспоминания! Давайте займем мысленно свое место у гроба Спасителя, как это хотели сделать Иосиф и Никодим. Вспомним Его страдания, но вспомним также свою жизнь, свою неверность по отношению к Нему.
Как же это можно сделать? Во время причастия перед нами накрыт стол. Мы подходим к нему, едим хлеб, который хранит нашу жизнь, и пьем вино радости, вино Нового Завета,вино, которое подлинно веселит сердце. Так мы подлинно обращаемся к жизни вместо смерти и радости вместо печали. Это великая радость: грехи наши прощены навсегда, навеки. Жизнь и радость — это великие факты того дня!
Вспоминая смерть Христову, неужели не пожелаем вновь услышать вопль: “Совершилось!”? Совершилось твое и мое спасение. Неужели не пожелаем услышать о том, как поколебалась земля, как тьма распростерлась над землею? Пусть поколеблется наше плотское “я”! Пусть исчезнет тьма, в которой мы раньше пребывали.
Может быть, многие скажут, что им не следует более предаваться подобным размышлениям. Нет, наоборот, следует! Может быть, многие скажут, что нельзя ведь постоянно плакать. Постоянно? Но от чего же нет?Хотя бы в часы воспоминаний. И уже не об умершем Христе, а только о себе. “Плачьте о себе и о детях ваших” (Лук.23:28).
Подойдем к столу, возьмем хлеб. О нем сказано следующее: “Сие есть Тело Мое, за вас ломимое!” Нам подают вино. И о нем сказано, что это пролитая Кровь Нового Завета. Вот каков смысл в этой трапезе, в этом хлебе, в этом вине.
В основе этой жизни и этой радости крест Господа нашего Иисуса Христа! И мы возвещаем этот крест всякий раз, когда принимаем этот хлеб и это вино, вспоминая смерть Христову!
Вот великая тайна этой трапезы: “За вас ломимое!” За вас! За тебя! За меня! Ты должен жить! Поэтому Он умер вместо тебя. Он совершил эту жертву, чтобы гарантировать тебе эту жизнь.Сам себе ты не в силах гарантировать жизни.
Чего же ты достигнешь без Христа? Без Него все твои речи — бессмысленные речи, все твои помышления — пустые помышления, все твои дела — безнадежные дела. Но в этом случае вся твоя жизнь — одно сомнение, большой вопросительный знак!
Но вот сегодня мы возвещаем с торжеством: поглощена смерть победой! Об этом свидетельствует воскресший в третий день Христос. Поэтому сегодня это “ломимое тело” напоминает нам об этой победе и о нашем воскресении.
Где же теперь те, которые хотели плакать у этого гроба? Никодим! Ты хотел помазать это святое Тело, чтобы уберечь его от тления, а Он, умерший Христос, сохранил Своей смертью твою жизнь от гибели и разложения. Вспомни: “Ибо так возлюбил Бог мир…”
Иосиф! Ты предложил свой гроб для этого Тела, для погребения Его. Но может ли это Тело оставаться в нем? Может ли оставаться Живой среди мертвых?
Неужели ты хочешь сохранить о Нем лишь сладкие воспоминания? Помни, Он хочет быть твоей жизнью. Нет, Он не хочет, чтобы ты плакал о Нем. Наоборот, Он хочет, чтобы ты радовался о Нем, радовался о спасении, которое Он совершил для тебя.
Итак, придем к этому столу. Никодим, Иосиф, пейте, “ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов” (Мтф.26:28). Сами себе вы никак не обеспечите прощения грехов. Такого райского дерева вы нигде не найдете, от которого вы могли бы получить эти плоды! Прощение единственно у Бога.
Пусть Кровь Иисуса прольется к нам в душу. Тогда мы вздохнем и скажем: “Ад, где твоя победа? Благодарение Богу, даровавшего нам победу Господом Иисусом Христом” (1Кор.15:55-57).
Где же вы теперь, пришедшие в смущение в день распятия? В малом ли стаде Христовом? Где ты, смущающийся, растерянный, страдающий и скорбящий? Хлеб и вино — это радость! Жизнь от ломимого Тела, радость от пролитой Крови!